Читать книгу "Плохая шутка  - Александр Варго"

Алексей Петрович внезапно нахмурился и невнятно, словно чавкая, проговорил:

– Неужели мой предмет настолько скучен?

Лана в недоумении подняла взгляд на полуслепого старика, но вместо последнего перед ней стоял Храмов Юрий Николаевич.

– Милочка, спать надо дома ночью, а днем нужно учиться, – прочавкал Хрюн, вперив в нее свои выпученные бесцветные глаза, в которых читалось раздражение и, как ни странно, все та же безучастность.

Лана, еле сдерживая желание скривиться (изо рта преподавателя пахло гнилыми зубами и дерьмом), выпрямилась и положила пальцы на ручку.

– Извините, Юрий Николаевич!

Храмов скорчил пренебрежительную мину и пробормотал:

– Мне не извинения ваши нужны, а знания.

Он еще раз бросил на нее раздраженно-безучастный взгляд и двинулся в направлении трибуны.

«Черт, как я умудрилась заснуть у Хрюна на паре?» – отрешенно и равнодушно подумала Лана.

Весь институт знал, что этот разваливающийся на глазах дед обладал памятью, которой позавидовал бы и карточный шулер. Каждый, кто представал перед ним в неприглядном свете, тут же заносился в его мысленный черный список. Но сейчас перспектива оказаться в числе «неуспевающих» совершенно не беспокоила Лану. С этим она как-нибудь разберется. Сейчас ее волновало кое-что другое. Там, у букиниста дома, она сказала, что не может вспомнить ничего необычного, но она соврала. Денис говорил что-то, что показалось ей странным. И оставалось всего лишь вспомнить, что именно.

«Всего лишь», – невесело хмыкнула Лана, подвинула к себе тетрадь и попыталась сосредоточиться на лекции. Но бормотание Хрюна никак не складывалось в голове девушки в осмысленную речь. Ее мысли постоянно возвращались к Денису.

19

Вместо санузла квартиры номер двадцать четыре дома номер шесть «а» по улице Остоженка стоял лес. Толстые, в два-три обхвата, стволы дубов создавали непроницаемую стену справа и слева от узенькой, едва заметной тропинки, уходящей вдаль. На деревьях Денис не заметил ни единого листочка. Земля была абсолютно пуста: ни травинки, ни сучка. Небо, практически неразличимое во тьме, походило на пепелище. Пение птиц, треск насекомых, скрип ветвей на ветру – ничего этого не было. Только абсолютная тишина. Денису пришла в голову жуткая картинка: чистый, словно вылизанный, зал морга и мертвецы, молча стоящие возле своих каталок, все еще накрытые простынями. Его передернуло. Он не хотел заходить в этот безжизненный лес. Боялся, что, переступив порог и покинув мир с привычным набором вещей, он будет обречен на бесконечные, заведомо неудачные попытки вернуться назад. Обречен на вечность в этом царстве мертвых растений, безучастного неба и тишины.

– Прошу, мой брезгливый друг, – пригласил Анку.

Денис оглянулся. В глазах Константина Андреевича он увидел холодную, выверенную, насмешку, но под ней было явно что-то еще. Что-то более человечное.

– Иди.

Анкудинов протянул длинную костлявую руку, слегка сжал плечо Дениса и подтолкнул его в сторону проема.

Денис сделал шаг, ожидая безболезненного разряда, но ничего не произошло. Он переместился из московской квартиры в мертвый лес так, словно это было привычным делом. Константин Андреевич шагнул следом.

– Погода просто замечательная! – воскликнул Анку с деланым воодушевлением.

Его голос раздавался так глухо и плоско, словно они все еще оставались в комнате. Денис поднял глаза на совершенно неподвижные ветви дубов. Не похоже было, что здесь можно употреблять слово «погода». Окружающее больше походило на декорации. Не возникало даже ощущения свежего воздуха – Денис не почувствовал ни единого запаха, вообще ничего. В голове вновь возникла мысль о морге.

Странно, но боль в голове прошла. Оставалось легкое головокружение, но Денис полагал, что путешествие между мирами вполне подходит в качестве причины для этого.

– Нам туда, – сообщил Анкудинов, указывая пальцем вдоль тропинки.

Денис двинулся вперед, не дожидаясь очередного толчка Анку. Сегодня он выяснил, что когда к тебе прикасается Смерть, остается ощущение промозглости. И это открытие его совершенно не радовало.

– Люди, – прервал молчание Анкудинов, – очень боятся за свою шкуру. Так сильно боятся, что готовы обменять на нее любую ценность: дом, деньги, жизни детей. Конечно, существуют и те, кто отдает, не глядя, свою жизнь, но это скорее от недостатка ума. Любой герой полоумен по своей природе. Не правда ли, забавно, когда люди восхваляют глупцов и мечтают сами стать глупцами?

Денис ничего забавного ни в словах идущего за спиной существа, ни в окружающей обстановке не видел, поэтому промолчал. Разговор, видимо, выруливал к излишнему любопытству Дениса.

Анку продолжил:

– А потом, когда приходит их время идти на суд…

Денис вздрогнул.

– …они плачут, бьются в истерике и проклинают Боженьку за то, что он им отмерил так мало. Эти заблудшие овцы не знают одного – их проклятия не по адресу. Не Бог, не провидение, не судьба и даже не несчастная кукушка отмеряют ваше время.

– Это делаете вы? – спросил Денис, глядя вперед.

Складывалось ощущение, что они не сдвинулись ни на шаг: лес не поредел и не стал гуще, тропинка не расширилась и не сузилась, а раковая опухоль неба, казалось, замерла.

– Бинго! – Вновь безжизненный смех. – Смышленый парень. Мне, знаешь ли, делегировали полномочия по управлению вашим стадом. Или, точнее сказать, по его прореживанию. Вот я и выписываю билетики в один конец. В общем, по людской терминологии, я…

Два слова: одно из уст человека в черном костюме и одно – из уст Дениса, прозвучали одновременно. Денису в тот момент показалось, что прозвучало одно и то же слово.

– …Смерть, – закончил Анкудинов.

– …Анку, – пробормотал Денис.

Несколько секунд Константин Андреевич хранил молчание, мерно шагая по бесконечной тропинке среди бездушных деревьев и под безликим небом, затем произнес:

– Поражен твоей осведомленностью.

И вновь замолк.

«Он ничего не знает», – мысленно выдохнул Денис.

Его перспективы выглядели хуже некуда, но сейчас он хотел порадоваться маленькой, хоть и эфемерной, победе. Он подумал, что в таких случаях стоит жить настоящей минутой. Мысли о предстоящем кошмаре лишь вгоняли в ступор.

– И, думаю, я отлично справляюсь со своими функциями. Как ты считаешь?

Денис вспомнил лицо в веснушках и лучезарную улыбку рыжеволосой девочки, смешливый голосок, произносящий: «Анна Викторовна – это я», и вновь с трудом сдержал злость.

– Я считаю, что херово.

Последовало секундное молчание. Денису показалось, что его выпад обескуражил Анкудинова. Это одновременно радовало и пугало.

– Надо признать, я крайне озадачен твоим сегодняшним поведением. Ты дерзок и груб. А моя озадаченность легко может перерасти в разочарование. И тогда наше общее с тобой дело скоропостижно и очень печально завершится. Поэтому стоит придерживаться старой человеческой мудрости – сначала думай, потом открывай рот.